Будешь зол и голоден, и бесстрашен.
Так звенит хрусталь и хрипит винил.
А когда двенадцать пробьёт на башне,
Как подброшенный, рухнешь под смех светил
И узнаешь, что означало «наши»
В той шарманке, что Цой крутил.

Будешь сметь и это, и то, и снова,
Бередя шнуровку, пойдёшь вразнос,
Потому что боль всегда – за другого,
За того, кто дорог и не тверёз,
За того, к кому ты так принайтован,
Что ракушками пооброс.

Будешь петь, заикаться, шуршать и плакать,
Забывать «на горе... ре... ре... земле»,
О чём знал до одиннадцатого знака
И стоял, уверенный, на крыле.
Это после – будешь посажен нá кол
И – кормить голубей с колен.