Он всегда на часах видел только усы,
А в конце предложения – точку росы.
У него из кармана тёк водопровод,
И слова выносили ногами вперёд
Из квартиры, в которой ему не хватало вселенной.

Он во снах не летал, но ходил по воде,
Наступая на пятки «Победе-Беде»,
Но подушку всегда выжимал за окно,
Чтобы в ней не бродило ночное вино,
Ибо пьяным любой океан всё равно по колено.

Он любил чердаки и чуланы за то,
Что нередко встречал в них героев Кусто
И с муренами медленный вальс танцевал,
Соблюдая не круг, но вселенский овал,
Чтобы в танце хотя б на мгновенье стать вольным фотоном.

Он же так тосковал по цыганским кострам,
Языкам незнакомым, нездешним ветрам,
Что однажды и вышел на крышу весны,
И нырнул с головой: в облаках – буруны...
А что дальше с ним стало, о том не расскажет никто нам.