Стекло промёрзло – тронешь и рассыпется,
Вчера в огонь ушёл последний шкаф,
И рабица кровати, будто рыбица,
Оглядывает молча батискаф
На дно зимы ушедшей тёмной комнаты,
Где я, согревши руки над больным,
Листаю том, оставшийся нетронутым,
Не чувствуя ни искорки вины:
Твой жар – мне жизнь... Но с каждою минутою
Хруст книги громче и стекло звончей,
И с хиусом твоё дыханье путаю,
И засыпаю на твоём плече.