Становясь соучастником самоубийства,
Этот мальчик по гризли погряз в егерях.
На него и доносов-то – дионисийство.
Да и сам он давно и обрюзг, и одрях.

Столько лет маринуясь в загадках закруток,
Спит и видит манеры шумерских марин
В каждой первой Марине. Во чревах маршруток
Просыпаясь на кочках, вдыхая зарин,

Заменивший озон, он елозит глазами
По знамёнам в мозолях и бусам бабусь,
И мечтает о неотдаваемом займе,
На вопрос «Заебись?» говорит: «Заебусь».

А когда на него надвигается штурман,
То, плюя в навигатор и в очи небес,
Он кричит сквозь того: «Да в уме ли ты, Турман?!
Столько плыли по звёздам и вдруг – GPS?!»

И всё ходит кругами, муарами румбы,
Умудряясь при этом не впасть в шаурму,
А ему – баргузин бы, муссон бы, самум бы,
Но всегда предлагают суму да тюрьму.

Вот есть кофе на вынос, а вот – самовыпил,
И различий меж ними по сути-то нет.
Мальчик яд заказал и немедленно выпил,
Сел и ждёт наступленья парада планет.