Говорить мы не можем, поскольку
В обновлённой вселенной жнивья
Нам зажали последнюю дольку,
Предложив язычки соловья
Как замену. И мы согласились.
Соглашаться – особая стать.
И в обменниках мелос на силос
Будет скоро три тысячи к ста.

Потому и весь мир – на пружинках,
Заводной, как девица Суок,
Что уже пролетела снежинка
Над костром и дневальный Сурок
Тень свою никогда не увидит,
Апельсина уже не куснёт,
Словно старый гундосящий «видик»,
Он уйдёт из-под спуда под гнёт.

Говорить мы не будем, покуда
Встроен в шкаф речевой аппарат,
А само ожидание чуда
Превратилось в военный парад,
И подряд проползающих будней
Неменяющийся химсостав
Мы заменим рутиною трутней,
Из всего ничего не создав.

Словно килт, ненавидим и клетчат
Этот мир соловьёв и синиц,
Потому что молчанье не лечат
Ни в одной из облыжных больниц,
Потому что пробелы в помёте
Восполняют проблемами для
Тех, кого вы сегодня сомнёте,
Станет мехом родная земля.

Никакая посмертная маска,
Никакой наживной помазок
Миру больше не делают баско,
Не заводят заглохшей Суок.
И никто не встречает пророка
С обнимашками наперевес,
Потому что далёко – жестоко,
А всего беспощадней – прогресс.