Нелюбимая лодка разбилась о быт. Человек
умирает не то, чтобы очень внезапно. Звездою
Хоакина Мурьеты отравленный, взявши разбег,
он вот-вот захлебнётся словесною кровью, рудою.

Захлебнётся, запнётся, пропашет лицом колею,
из забитого глиною рта ничего не прольётся.
Никаких ему кыш выше крыш, ни прибегнуть к ружью,
ведь рождённому ползать нельзя и такого полётца.

Не попросит о помощи, просто и молча умрёт,
потому что — а вдруг помешает кому-нибудь выжить.
Мир лежащему видится полностью наоборот,
чем летящему над... да хотя бы всё тем же Парижем.

Это ведь не стихи. Это всё червячки, кольчецы
и другие подземные твари, рождённые в смерти
Хоакина Мурьеты, а значит о чём ты не рцы,
всё закончится тем, что тебя кто-то мелом очертит.